Чудо умножения хлебов

Некоторые притчи, рассказанные Иисусом, и повествования о Его чудесах встречаются только в одном из четырёх Евангелий. Так, притчи о блудном сыне, о милосердном самарянине есть только у Луки, а притча о десяти девах - пяти мудрых и пяти неразумных - только у Матфея. Иные сюжеты находятся у трёх евангелистов, другие (например, вход в Иерусалим) - у всех четырёх... Но есть в Евангелии место, которое повторяется не два, не три, не четыре, а шесть раз: дважды у Матфея, дважды у Марка, по одному разу у Луки и у Иоанна. Это рассказ об умножении хлебов, о том, как Господь взял хлеб, благословил, преломил и дал Своим ученикам, а ученики - людям. Раз это единственный текст, повторяющийся в Новом Завете так часто, значит, он в самом деле особенно важен.

В Евангелии от Матфея об умножении хлебов первый раз рассказывается в 14-й главе; затем в 15-й главе евангелист снова говорит об этом чуде. Если мы сравним два эти повествования, то поймём, что речь идёт не о двух разных случаях, не о двух чудесах умножения хлебов, а об одном событии (экзегеты былых времён говорили: «Господь совершил чудо один раз, а затем повторил его»). То же и в Евангелии от Марка: сопоставив два рассказа - в 6-й и 8-й главах, - мы и тут убедимся, что в двух местах рассказано об одном и том же. В Евангелии от Луки об умножении хлебов говорится в 9-й главе, в Евангелии от Иоанна - в 6-й.

Так что же это за чудо - умножение хлебов, и почему в Писании о нём рассказано шесть раз?

...День клонится к вечеру. Спаситель с учениками и пришедшим с Ним народом находится где-то далеко от городов и селений. Он говорит, что не хочет отпустить людей голодными, чтобы они не ослабели в дороге. Он не хочет отпустить их голодными, жалеет их - с этого начинается каждый из шести рассказов. Иисус спрашивает у учеников, есть ли у них что-то съестное, и затем говорит им: «Вы дайте им есть». У учеников ничего нет. Но всё же находятся хлеб и рыбёшки. Господь берёт их, благословляет, преломляет и даёт ученикам, а ученики - людям. Все ели, все насытились, и осталось. По слову Его, собрали остатки, отпустив всех.

Первый рассказ об умножении хлебов как у Матфея, так и у Марка - подробнее, с множеством деталей, второй - схематичнее. Несколько различаются цифры: в первом случае хлеб вкусили пять тысяч человек, а остатков набрали двенадцать коробов, во втором - четыре тысячи человек и остатков - семь коробов.

Пять тысяч - и двенадцать; четыре тысячи - и семь. Больше людей - больше остатков, меньше людей - и остатков меньше, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Все эти числа имеют, конечно, символический смысл. Двенадцать корзин - как двенадцать колен Израилевых, как двенадцать апостолов. Это библейское число. И семь - тоже библейское число.

Но «не мерою даёт Бог Духа» (Ин 3: 34). Действия Его законам нашей двухмерной логики не подчиняются.

Из Евангелия от Иоанна мы знаем, что это были ячменные хлебцы. Но что они для такого множества людей в пустынном месте?! А в Евангелии всякий раз подчёркивается именно это: всё происходит в пустынном месте. Пустыня? Если мы вчитаемся в Библию, то увидим, что это всегда место встречи с Богом. Зачем Моисей выводит людей в пустыню? Чтобы там им явился Бог. Мидбар - по-еврейски «пустыня» - являет человеку Того, Кого нельзя увидеть. Мы молимся во время шестопсалмия: «Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я, Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной» (Пс 62: 2).

В пустыне происходит «невозможная» встреча человека с Тем, Кого нельзя увидеть. Там, где никого нет, присутствует Он, невидимый Господь. В пустыне, где можно много лет бродить по пескам и никого не встретить, мы встречаем Его. В пустыне, где нет ни воды, ни травы, ни еды, где «лань желает к Потокам воды» (Пс 41: 1-2), обостряются все чувства. Жаждет истосковавшаяся по воде лань, и подобно свече вспыхивает здесь жаждой Бога человеческое сердце. Не случайно в древних Церквах (Армянской, Коптской, Эфиопской) есть удивительный обычай ставить свечи в песок - он символизирует эту «невозможную» встречу в пустыне.

В пустыне Моисей разбивает народ Божий на тысячи, сотни и пятидесятки. Иисус тоже велит апостолам рассадить людей по пятьдесят, то есть по той же схеме, что и Моисей. В Евангелии от Марка очень образно сказано о том, как Иисус и ученики рассадили своих братьев и сестёр рядами по пятьдесят человек: «как овощи лежат на грядке». Взятое из просторечия, но очень яркое сравнение. В нём мне слышится голос апостола Петра, грубого галилейского рыбака, который не умеет выражаться изысканно, но зато говорит так ярко, что его слова не потускнели и за две тысячи лет.

..День клонится к вечеру, уставшие люди рассаживаются рядами по пятьдесят человек. И вот в присутствии всего народа Иисус берёт хлеб, благословляет, преломляет и даёт ученикам.

Ещё четыре раза (кроме этих шести) в Писании рассказывается о том, как Иисус взял хлеб, благословил, преломил и дал ученикам со словами: «Примите, ядите: сие есть Тело Моё». Это три рассказа о Тайной Вечере в Евангелиях от Матфея, Марка и Луки и ещё один раз - в 24-й главе Евангелия от Луки, когда во время эммаусской встречи Иисус тоже берёт хлеб, благословляет и преломляет. В Преломившем хлеб ученики узнают Его, и Он становится невидимым для них. Перед ними на столе остаётся только хлеб, который Он взял, благословил, преломил и дал им, - евхаристический хлеб.

Эти четыре жеста Спасителя во время совершения чуда умножения хлебов точнейшим образом повторяются во время Тайной Вечери, во время Евхаристии.

«И даёт народу...» Сравним, как об этом рассказано у синоптиков - Матфея, Марка и Луки - и в Евангелии от Иоанна. В греческом тексте - «Иисус дал ученикам хлеб, а ученики - народу», а в Евангелии от Иоанна - «И дал хлеб возлежащим», об учениках там ничего не сказано. Евангелисты Матфей, Марк и Лука описывают события как бы снаружи, а последний - Иоанн - как бы изнутри. «Снаружи» это чудо видится именно так: Иисус даёт хлеб ученикам, а ученики раздают его возлежащим. А если смотреть на это чудо «изнутри», то Иисус Сам даёт хлеб каждому из возлежащих вместе с Ним. Апостолы лишь выполняют роль рук Спасителя, их руками именно Он Сам даёт людям этот хлеб. В более поздних рукописях Евангелия от Иоанна вставлены слова «...ученикам, а ученики - возлежавшим», таким образом, повествование об умножении хлебов в Евангелии от Иоанна «подогнали» под рассказ в синоптических Евангелиях. Это характерная черта византийской редакции евангельского текста. В настоящее время познакомиться с древним текстом можно по переводу под редакцией епископа Кассиана (Безобразова), не раз уже издававшемуся Российским Библейским Обществом.

Чудо умножения хлебов удивительным образом напоминает нам о таинстве Евхаристии. Тайная Вечеря ещё не совершена. Ещё впереди и Страстная неделя, и Великий четверг... В этом чуде как бы присутствует тень будущей Евхаристии. Потом, в день Тайной Вечери, Иисус велит ученикам тоже принести хлеб...

А почему у евангелистов Марка и Иоанна упоминается о зелёной траве? Зелёной трава в Палестине бывает только весной. Если мы посмотрим, в каком месте 6-й главы Евангелия от Иоанна стоит рассказ об этом чуде, то поймём, что речь идёт о времени перед Пасхой. Но ведь и Тайная Вечеря была совершена перед Пасхой. Это не простое совпадение.

Когда хлеба ещё не умножены, когда ученики говорят о том, что этим людям нечего есть и двухсот динариев не хватит, чтобы купить еды для всех, а денег взять неоткуда, Иисус отвечает: «Вы дайте им есть». Интересно, что с точки зрения грамматики греческого языка местоимение «вы» здесь совершенно не нужно. А оно здесь стоит! Оно как бы курсивом, вразрез с правилами грамматики туда вставлено, чтобы подчто-то важное: именно вы дайте им есть. То есть - если вы сами не дадите, то никто им не даст. Обращаясь к апостолам, Иисус говорит: «Я сотворю это чудо, но вашими руками».

Когда мы теперь, в XX веке, служим Литургию, мы берём для этого хлеб, который называется «просфора», по-латыни - oblata, «приношение». Это хлеб, который приносят в храм молящиеся, чтобы на нём была совершена Евхаристия.

Однажды я был в греческом храме в Париже, пришёл туда рано, когда ещё никого не было. Священник мне сказал: «Посидите, подождите, в 10 часов будет служба». Я сидел, молился и ждал. Входит старушка, в платочке, вся в чёрном, как ходят всегда старые гречанки, и несёт хлеб. Священник выходит из алтаря, берёт его, подкидывает, говорит: «Хорошо!» - и уносит в алтарь. Вот на этом хлебе он и совершил таинство Евхаристии. Это - знак подлинности Евхаристии, которая совершается на принесённом хлебе, а не на специально выпекаемой в храме просфоре, как это сложилось теперь у нас, на Руси. Ведь в древности просфору и у нас приносили прихожане - по слову Спасителя: «Вы дайте им есть»; потому она так и называется - «приношение». В этом таинстве соединяются два вида служения: священство и диакония, всеобщая диакония всех во Христе. Разумеется, чтобы совершить таинство, необходима только одна просфора, только один хлеб. Но по сложившейся у нас традиции Литургия служится на пяти хлебах. Чудо умножения совершается Иисусом над пятью хлебами, поэтому мы служим Евхаристию на пяти просфорах, вспоминая и об этом чуде, а не только о Тайной Вечере. А если прихожан сто, двести, триста и они принесут много хлебов, то этот остальной хлеб будет антидором. Его раздадут нищим, убогим, тем, кто в нём нуждается. Это и есть диакония всего прихода, диакония каждого христианина, когда все участвуют в служении, когда нет зрителей, потребителей благодати, а все - участники одного общего дела. Ибо само слово «литургия» означает «общее дело».

В рассказе о чуде умножения хлебов в 6-й главе Евангелия от Иоанна присутствует одна очень важная деталь, которой нет у других евангелистов: хлеб, который Иисус берёт и благословляет, находится у мальчика. Вспомним другое место из Евангелия: «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им; ибо таковых есть Царствие Божие» (Мк 10: 14). Не случайно именно у ребёнка и находится хлеб, который Господь берёт для умножения.

Иисус говорит: «Отпустить же их неевшими не хочу, чтобы они не ослабели в дороге» (Мф 15: 32). В какой дороге? Не только в той, что ведёт из пустынного места домой, но и в жизненной дороге. Не хочу оставить их, говорит Спаситель, без хлеба Евхаристии, без таинства Евхаристии, без святого причащения, чтобы они не ослабели на жизненном пути.

Иногда говорят: «Этот человек недостаточно чист, он грешен, грязен и так далее, ему нельзя причащаться». Нет, именно ему и предлагает Господь Себя в виде хлеба, чтобы он «не ослабел в дороге» окончательно, не сломался.

Один из святых прошлого века говорил: «Ты недостоин Святых Тайн? Да, недостоин, это ясно, но это тебе необходимо». Другими словами, ты недостоин и никогда не будешь достоин, но причащаться Святых Тайн тебе необходимо, без этого тебе будет ещё хуже. «Не хочу их отпустить неевшими, чтобы они не ослабели окончательно», - говорит Спаситель. Людям надо дать эту духовную пищу, иначе им будет ещё хуже, ещё труднее. Что такое причащение? Награда за хорошее поведение? За то, что ты постился или молился? Или это тот Хлеб, без Которого ты, если начал погибать, погибнешь окончательно? Наверное, всё-таки второе...

Евангелист Марк, рассказывая о начале этого чуда, говорит: «Иисус, выйдя, увидел множество народа и сжалился над ними...» (Мк 6: 34). Слово «сжалился» осталось во всех остальных Рассказах, но то, что дальше сохранено у Марка, в других текстах утеряно: «...сжалился над ними, потому что они были, как овцы, не имеющие пастыря». Иисус, совершая чудо умножения хлебов, поступает как добрый пастырь из 10-й главы Евангелия от Иоанна. А ведь именно 10-я глава Евангелия от Иоанна, глава о добром пастыре, который душу свою полагает за овец, была древним пасхальным чтением. Это теперь мы читаем в пасхальную ночь начало Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово...» , а христиане Запада - последнюю главу Евангелия от Марка; в глубокой же древности в пасхальную ночь читалась именно 10-я глава Евангелия от Иоанна - о добром пастыре. Так что евангелист Марк, сравнивая Господа в рассказе о чуде умножения хлебов с добрым пастырем, напоминает нам, что мы всякий раз, когда вкушаем евхаристический хлеб, «смерть Христову возвещаем, доколе Он не придёт», как говорит об этом в Первом Послании к Коринфянам апостол Павел (11: 26). В чуде умножения хлебов присутствует весть о смерти Христа и воскресении Его из мёртвых.

...Пять тысяч человек окружают Иисуса в тот момент, когда Он совершает таинство умножения хлебов. Таинство? Наверное, правильнее было бы сказать «чудо», - но всё же это не оговорка, поскольку в чуде умножения хлебов уже присутствует будущее таинство Евхаристии. Пять тысяч, четыре тысячи - попытайтесь представить себе такое огромное число людей. Вот это и есть та койнония (от греческого слова койнос - «общий»), то со-общение, соединение всех воедино. Апостол Павел восклицает по этому поводу: нас много, но «мы многие - одно тело; ибо причащаемся от одного хлеба» (1 Кор 10:17).

Меня всегда поражает, что просфоры, которую мы используем для таинства Евхаристии, хватает всем, сколько бы ни было народу в храме. Если причащаются сто человек, частицы получаются больше. Если тысяча, как бывает в пасхальную ночь, то мы дробим одну просфору на тысячу частиц. Они меньше, но всё равно их хватает всем.

Есть в этом повествовании ещё один существенный момент: Иисус умножает хлеба, когда наступает вечер. Когда тьма начинает сгущаться, нам являет Себя Иисус - Тот, Который «во тьме светит» (Ин 1: 5). Когда вокруг сгущается тьма, Он одерживает над ней победу, побеждает смертию смерть Именно в тот момент, когда над нами торжествует тьма - физическая или психологическая, - Он приходит и начинает сиять, Он отдаёт нам Самого Себя.

В каждом евангельском рассказе надо различать два плана. С одной стороны, это рассказ о событии, которое имело место две тысячи лет назад в очень далёкой от нас стране. Вместе с тем всё это происходит с нами, с каждым из нас. Мы оказываемся участниками каждого евангельского события. Можно так сказать: любая книга существует отдельно от нас, мы существуем вне её. Евангелие - совсем другая книга, мы живём как бы «внутри» её.

Чудо умножения хлебов происходит на мистическом уровне каждый день вот уже две тысячи лет. Каждый день на земле служится Литургия - не в этом, так в другом храме; нет ни дня, когда бы не было обедни. Когда начинается Великий пост, на Востоке Литургия совершается только по субботам и воскресеньям, а на Западе - и в будние дни. В Великую пятницу Литургия не совершается, но когда Великая пятница наступает у христиан Востока, у христиан Запада уже Пасха... Так что за две тысячи лет христианской истории не было ни одного дня, когда бы это чудо, чудо умножения хлебов, не повторилось. И всем хватает, и все насыщаются! Каждый день Господь берёт, благословляет, преломляет и даёт нам этот хлеб. И его всегда хватает, и остаётся! А если кто-то болен и не может прийти на Литургию, всегда на Престоле есть запасные Дары, которые священник может положить в дароносицу, принести больному и в любой день и час - вечером, ночью - причастить его (в Византийском уставе сказано, что больного можно причащать и не натощак, в любое время, независимо от того, готовился он к этому или нет).

В евангельском рассказе об умножении хлебов описано таинство Евхаристии. Однако «механизм» чуда остаётся скрытым от нас. Но потому это и чудо. Когда всё понятно, это уже что-то другое.

Что было на самом деле? - спрашивают люди. Как это произошло? Какова, действительно, была «метода» этого действа? Я не знаю. В книге «Сын Человеческий» о. Александр Мень на: «Мы никогда не узнаем, как именно произошло умнохлебов, но важно совсем не это. Накормив народ, Иисус показал, что подлинные вера и единение душ в благодати могут стать залогом не только небесного, но и земного благословения».

Можно сказать, что это чудо позволило людям вкусить радость более насыщающую, чем изобилие, - подлинное братство. Подчёркиваю: мы не знаем, как это произошло в тот день, но в свете веры знаем, что факт имел место, и видим результаты этого факта.

Мы знаем, что вино и хлеб в ходе совершения таинства Евхаристии не изменяют своей физической природы. Об этом прямо сказано в «Известии учительном для служащих Божественную Литургию». С евхаристическим хлебом, с Телом Христовым, надо обращаться бережно, помня, что это хлеб, который может засохнуть, заплесневеть и т.д. Относясь к нему благоговейно, надо беречь его физическое естество. Но хлеб этот прелагается («Преложив Духом Святым», - говорим мы); не меняя своей физической природы, он наполняется новым, абсолютно новым бытием. Это тоже помогает нам понять суть описанного в Евангелии чуда - когда хлеб умножается, наполняясь каким-то новым бытием.

Если сравнивать в Евангелиях Марка и Матфея первый вариант повествования со вторым, то заметно, что во втором, как я уже говорил, меньше деталей, рассказ короче, но зато больше значимости мистической, явственнее подчёркивается евхаристическая суть этого чуда. Например, у Матфея вместо «благословил» (14: 19) во втором варианте сказано: «воздав благодарение» - евхаристос, то есть «совершив Евхаристию» (15: 36). Читая о чуде умножения хлебов в первый раз, мы воспринимаем его как бы в реальном плане, второй раз - в большей степени мистически.

В Евангелии от Марка рассказ об умножении хлебов, особенно первый, - это рассказ свидетеля чуда (если просто изменить местоимение «они» на «мы», то это становится особенно ощутимым). Быть может, это рассказ самого апостола Петра, из которого потом выросло евангельское повествование. Прочитать его, просто заменив местоимение «они» на «мы», очень продуктивно в духовном смысле для любого из нас...

Каждый иудей знал: когда придёт Мессия, или Христос, Он устроит пир. Все ждали, что это будет пиршество с роскошным угощением, с мясными блюдами и прочим. Но вот этот «пир» Мессии происходит. И оказывается совсем другим. Христос приходит не таким, каким Его нарисовало человеческое воображение, а таким, какой Он есть. И «пир» происходит благодаря тому, что мальчик даёт им хлеб, о чём говорит евангелист Иоанн. Не случайно именно мальчик, ребёнок, даёт хлеб для чуда. Духовная детскость лежит в сердцевине христианства, без неё христианства нет!

На то, что все мы становимся участниками этого чуда каждый воскресный день, указывает молитва, читаемая в самом конце Литургии, перед тем как задёргивается завеса. Мы просим Спасителя: «И сподоби державною Твоею рукою преподати нам Пречистое Тело Твое и Честную Кровь Твою, и нам и всем людям». При этом не следует забывать, что всё это происходило и в реальной жизни в Палестине I века. Если мы не будем обращать внимания на реальный фон евангельского события, то никогда не станем его участниками. Например, в фильме Ф. Дзеффирелли «Иисус из Назарета» рыбы, которые умножает Христос, крупные, вроде карпов. Получилось что-то похожее на рынок в процветающем западноевропейском городе, где-нибудь в Неаполе. Ничего общего с Палестиной, с таинством Евхаристии это, увы, не имеет. Иисус брал маленькие сушёные рыбёшки - опсария (греки сейчас называют их псари). Увы, образ чуда, который нарисовал Ф. Дзеффирелли, просто дезориентирует зрителя.

Зададимся вопросом: какое место занимает здесь, в этом чуде, рыба? Вы помните, что рыба была символом присутствия Христова в жизни. Первым христианам из Иудеи было очень трудно перешагнуть через ветхозаветный обычай не изображать Бога. Они никогда не изображали Спасителя так, Как потом Его будут изображать на иконах, отталкиваясь от нерукотворных ликов, которые сохранились у царя Авгаря, на плате Вероники, на Туринской плащанице. В первые века Спасителя изображали или в виде рыбы, или в виде агнца, или в виде виноградной лозы, то есть пользовались только символическими изображениями. Позже - в виде доброго пастыря с овцой на плечах - но без портретного сходства. И только потом появились иконы, на которых мы видим тот лик, который запечатлен на Туринской плащанице.

Господь совершает чудо умножения хлебов вечером, когда сгущается тьма, когда все наши страхи усиливаются - страхи, обнажающие нашу беспомощность; именно в такие моменты мы остро чувствуем, насколько мы далеки от своей истинной родины, от Бога; нам трудно, мы потеряны... В этой тьме Господь совершает чудо умножения хлебов. Вот почему особенно значимы литургии, совершаемые, когда темно - в рождественскую или пасхальную ночь. Вокруг тьма, а в храме в это время совершается таинство Евхаристии, Господь становится посреди нас, чтобы «снова и снова» взять хлеб в руки, благословить, преломить и дать нам.

В Евангелии от Иоанна есть очень важное место. После совершения чуда умножения хлебов, узнав в Иисусе Христа, Мессию, Того Помазанника, Которого вот уже тысячу с лишним лет ждёт народ, иудеи хотят сделать Его царём. Здесь как бы повторяется третье искушение Спасителя в пустыне, но только уже перед лицом людей, - искушение властью. И тут Иисус уходит и удаляется на гору один. Матфей рассказывает, что, отпустив народ, Он взошёл на гору молиться наедине и вечером оставался там один (см. 14: 23). Из Евангелия от Марка мы знаем, что именно в этот момент Он спрашивает: «За кого почитают Меня люди?» (8: 27). Ответ напрашивается сам собой - за Мессию. Из Евангелия от Иоанна становится понятным: Он уходит молиться, потому что люди хотят сделать Его царём, «взять» Его и сказать: решай за нас наши мирские проблемы. Он уходит и молится... Так и мы - ждём, чтобы Христос устроил наше мирское бытие, устроил жизнь вокруг нас. А Он в тот момент, когда мы Ему говорим: «Будь нашим царём, всё устрой, а мы придём на готовенькое», уходит и молится о нас, молится о том, чтобы братское общение - койнония - осуществлялось самими братьями и сестрами, всегда и во всём. Чтобы через это братское общение в нашу жизнь вошло то разумное её устройство, на котором она должна быть основана. Не государственное устройство - а именно братство, которое параллельно государству и не зависит от него, но делает жизнь действительно жизнью, а не прозябанием. Люди, желая видеть в Иисусе земного царя, противопоставляют себя Ему. Вот Он - внешняя сила, а мы - овцы Его пажити, Он всё для нас приготовит. Но если мы видим в Нём внешнюю силу, то Он оказывается вне нас - не среди нас и не в нас, а над нами. И нам уже тогда не воскликнуть: «Не я живу, а живёт во мне Христос!»... Именно койнония, то общение, которое предлагает нам Христос, даёт возможность увидеть в Нём не внешнюю силу, а Того, Кто среди нас, Кто воедино объединяет нас изнутри.